Восемнадцать лет спустя Владислав Троицкий снова поставил в «Дахе» спектакль «Парадоксы преступления» по пьесе KLIMа, в которой тот изрубил на куски роман «Преступление и наказание» и сборник рассказов «Парадоксы мистера Понда». На этот раз исходное, слишком длинное название пьесы, в котором также присутствуют Достоевский, Честертон и одинокие всадники Апокалипсиса, сократилось до двух главных слов, зато появился подзаголовок «драма абсурда». Все так и есть: абсурда в парадоксах KLIMа полным-полно. Впрочем, парадоксов в его абсурде ничуть не меньше.
Где: ЦСИ «Дах» (Большая Васильковская, 136)
Когда: 7 и 8 сентября в 19:00
Википедия утверждает, что Влад Троицкий поставил по пьесам KLIMа уже полтора десятка спектаклей
В апреле «Дах» показал Slow-Art-Set, постановку-лабораторию по текстам KLIMа, фрагменты которой со временем должны были вырасти в несколько отдельных спектаклей. Первый пошел: диалог мистера Понда и капитана Гэхегена, с которого начинаются «Парадоксы преступления», даховцы обкатали как раз в Slow-Art-Set. Теперь к этому эпизоду добавился еще десяток. Рагу из Федора Михайловича Достоевского и Гилберта Кита Честертона подано под фирменным соусом KLIM, который сохраняет структуру основных ингредиентов, но придает готовому блюду совсем иной вкус.
Чередующиеся в «Парадоксах преступления» сцены из Честертона и Достоевского связаны жанрово и тематически. У обоих авторов детективный сюжет с убийством. Оба задаются сакраментальным вопросом о дозволенности преступления, только герой первого вопрошает: «Можно ли хорошему укокошить плохого?», а персонаж второго: «Тварь я дрожащая или право имею?». При этом персонажей далеко заводит речь. Зачастую к основным идеям пьесы их многословные, изобилующие повторами диалоги непосредственного отношения не имеют.
Андрей Палатный и Игорь Димов – главный дуэт «Парадоксов преступления»
Спор – занятие самодостаточное, никакая истина в нем родиться не может
Например, в начале спектакля Понд морочит голову Гэхегену, именуемому в пьесе просто Капитаном: мол, если вы так уверены, что произошли не от обезьяны, то, будьте добры, разденьтесь и продемонстрируйте. Дискуссия становится все более ожесточенной, аргументы все более нелепыми, логические построения доходят до полной бессмыслицы. В результате раздеваются оба и, конечно, никто никому ничего не доказывает. В одной из последующих сцен будет прямо сказано: спор – занятие самодостаточное, никакая истина в нем родиться не может.
Не ищите этой сцены у Честертона – у ГКЧ ее нет. Это все проделки KLIMа, его ернический палимпсест, его мрачноватый юмор на грани фола. Иногда и вовсе за гранью: в «Парадоксах преступления» утверждается, что поиск истины это процесс, в котором мужчина выступает субъектом, а женщина – объектом, причем место, где он ищет – то самое, о котором вы все, бессовестные развратники, только что подумали. (На Yabl, который не чурается обсценной лексики, можно прямо так и написать: «Истина в пизде!» P.S. Нет, все-таки грубо, попрошу, чтобы редактор вычеркнул. P.P.S. Извините, уважаемые читатели, редактор меня не послушался.)
Мистер Понд доказывает, что он не произошел от обезьяны. Или наоборот, произошел. Не важно
Из персонажей ФМД для KLIMа важнее всех, конечно же, Раскольников. Его монологи в спектакле произносят, если я не обсчитался, три разных актера. При этом не важно, кто говорит, важно, что говорят, хотя, когда одно и то же говорят двадцать раз подряд, уже не очень-то и важно. «Парадоксы преступления» похожи на нефигуративную живопись. Как там лица заменяют цветными кляксами, а тела – поверхностями и линиями, так здесь вместо личностей, обуреваемых идеями, действуют сами идеи.
Вместо личностей, обуреваемых идеями, действуют сами идеи
Можно ли убить человека во благо? Во истину? Во имя высшей справедливости? Почему нельзя убить одного, если на войне убивают тысячами, и это считается не преступлением, а доблестью? В конце первого действия не имеющие ответов вопросы доводят Раскольникова в исполнении Игоря Димова до яростной конвульсивной пляски, которая, достигнув предела отчаяния, сменяется умиротворяющими «Заповедями блаженства». Катарсис да и только.
Игорь Димов и Катерина Петрашова в сцене по мотивам рассказа Гилберта Кита Честертона «Преступление капитана Гэхегена»
Финал постановки в сравнении с этой мощной сценой получился невыразительным (второе действие вообще проигрывает первому в плане динамики и цельности), ну да ладно, мы же помним, что процесс важнее, чем результат. Цель ничто, движение все, поиск истины продолжается. В частности, той самой истины, о которой сказано выше. В конце концов, благодаря этому поиску человечество все еще существует.