Максим Голенко в последнее время ставит спектакли зрелищные, масштабные, с большим размахом. На этот раз большой размах случился в Театре на Подоле: «Зойкина квартира» длится три часа, в ней задействованы два десятка актеров, на сцене происходят песни и пляски, здесь много эксцентрики, буффонады и куража. Режиссер называет свою постановку примером «мягкой декоммунизации», хотя скорее она представляет собой очередной акт дерусификации: спектакль по пьесе Михаила Булгакова идет на украинском языке.
Когда: 28 августа, 19:00
Где: Театр на Подоле (Андреевский спуск, 20б)
«Зойкина квартира» – пьеса об эпохе нэпа. Москва потихоньку приходит в себя, отъедается после революций и войн. Образ жизни радикально поменялся, кто был никем, тот стал всем и наоборот. Недобитые дворяне бедствуют, директора трестов купаются в червонцах, ателье мод выполняет функции борделя, предприимчивые жулики прыгают из грязи в князи, китайцы торгуют наркотиками, председатели домкомов грозят жильцам уплотнением и собирают взятки.
Мадам Иванова (Ирина Грищенко) – самая эффектная из блядей борделя… пардон, из моделей ателье
Булгаков написал свою пьесу в 1926-м; через пару лет всю эту лафу свернут и устроят народу социализм с нечеловеческим лицом.
Нэп – эра сатиры. Несуразные черты первого десятилетия советской власти фиксировали Зощенко, Эрдман, Олеша, Ильф с Петровым и, конечно же, Булгаков. При этом «Зойкина квартира» по сравнению с другими его текстами тех лет – например, с «Роковыми яйцами» и «Собачьим сердцем» – гораздо теснее привязана к своему времени. Для нынешней Украины она, прямо скажем, не слишком актуальна. Уродства прекрасного нового мира 1920-х сейчас воспринимаются как далекая экзотика – наши нынешние безобразия совсем иного свойства.
Чтобы пьеса зазвучала, Голенко усилил акценты, добавил гротеска, сделал ставку на зрелищность. Отдал главную роль острохарактерной Екатерине Рубашкиной. Китайцев заменил грузинами: горячие кавказцы забавней аморфных азиатов.
Зоя Денисовна (Екатерина Рубашкина) утешает Павла Федоровича (Артем Мяус), бывшего дворянина, ныне наркомана
На роль Гуся-Ремонтного пригласил своего любимца Александра Ярему. 22-летнюю Манюшку дал сыграть Ларисе Трояновской, актрисе из совсем другой возрастной категории – это тоже вроде как смешно. Ввел живой аккомпанемент, насытил постановку пластическими сценами и музыкальными репризами.
Никто лучше Зойки не поймет страдания Гуся-Ремонтного (Александр Ярема)
А еще взял на роль Аметистова Романа Халаимова – и это гвоздь программы, то есть постановки.
Роман Халаимов в роли Аметистова – главная звезда спектакля
Вообще-то в «Зойкиной квартире» немало ярких актерских работ. Местами блистает Рубашкина, хотя в эксцентрике она чувствует себя уверенней, чем в драме. Органичны Ярема и Трояновская, несмотря на то, что Гуся и Манюшку Булгаков наверняка представлял себе несколько иначе. Великолепен Максим Максимюк в роли председателя домкома Аллилуи – вот тут попадание стопроцентное.
Аллилуя (Максим Максимюк) с Манюшкой (Лариса Трояновская) не церемонится и сразу переходит к делу
В общем, хороши многие, но лучший один, и это Халаимов. Его Аметистов в сцене первого своего появления – грязнющий, с безумными глазами, в каком-то диком халате, с обмоткой вместо одного из ботинок – это вообще не человек, а мифологическое существо, то ли леший, то ли домовой. Таких до сих пор я видел только в мультфильмах.
Хохмы в спектакле хорошие и разные. Вот, например, сцена ссоры Газолидзе (в него превратился Ган-Дза-Лин) и Херувима (он так и остался Херувимом): один угрожает другому ножом, тот в ответ хватается за топор, на этот лом находится прием в виде пистолета, дальше возникают сразу несколько ружей, но на них следует убойный аргумент в виде гранаты. Где-то подобное уже было – кажется, в «Томе и Джерри», да? Кстати, хотя булгаковский текст перевели на украинский, грузины упрямо говорят по-русски. На них дерусификация пока не распространяется.
Не распространяется она и на тексты романсов, которые напевает сомнамбулическая фигура, дефилирующая в глубине сцены. Пока здравый смысл побеждает, но что будет через три года, когда языковой закон № 5670-Д начнут применять на практике, сказать трудно. Очевидно одно: тогда тем для сатирических рефлексий у нас станет гораздо больше. Двадцатые годы, они такие.
Фото: Ira Marconi.