Мужской танец незаметно превращается в женский. Куртка из оленей кожи требует всех убить. Пон Джун Хо как гибрид Звягинцева с Гайдаем. Маленькое красное платье тоже злое и страшное.
Вот что такое мастерство аннотации: от фильма «А потом мы танцевали» ждешь истории ожесточенного соперничества двух молодых танцоров, а к его середине оказывается, что это история их взаимной страсти. Вот что такое мастерство драматургии: к середине ленты кажется, что Леван Акин снял кино о том, к каким бедам приводит нетрадиционная ориентация в традиционном обществе, а к ее концу оказывается, что это картина-метафора, в котором гендерные сдвиги в социуме изображены посредством танца. Сказано: мужчина в грузинском танце прямой как палка и твердый как камень, но разве сказано, что стереотипы нельзя сломать, а традиции невозможно изменить? Характерно, что ленту на все еще очень скользкую для Грузии тематику снял человек со стороны: Акин имеет грузинское происхождение, но родился и вырос в Швеции.
Ираклий (Бачи Валишвили) и Мераб (Леван Гелбахиани) смотрят друг на друга не только как танцоры
Квентин Дюпье – единственный режиссер, у которого в программе ОМКФ-2019 сразу два фильма. После конкурсного «На посту» про копов-придурков в секции «Гала-премьеры» показали его же «Оленью шкуру». Герой этой картины – 50-летний пижон, который сбежал от жены в горную глушь, купил за сумасшедшие тыщи куртку из оленьей кожи (позже он присовокупит к ней оленьи шляпу, сапоги, штаны и перчатки), стал изображать перед местной девицей крутого кинорежиссера, а потом (несколько неожиданно для зрителя, но вполне привычно для Дюпье) принялся мочить местных жителей лопастью от вентилятора. «Оленью шкуру» можно интерпретировать как протест против вещизма, аллегорию собственничества или акт борьбы за здоровую экологию. Вот только, трактуя Дюпье, нужно помнить, что он всегда стебется – даже если делает это серьезно и многозначительно.
Главную роль в «Оленьей коже» сыграл звездный Жан Дюжарден
Вечером в Зеленом театре показали любопытную рифму к «Оленьей шкуре» – ленту «Маленькое красное платье». В фильме Дюпье куртка требовала убивать людей и уничтожать все прочие куртки, в ленте Питера Стрикленда сильные неприятности своим владельцам приносит платье, на которое наложено какое-то там древнее заклятье. Британский режиссер в отличие от французского почти не шутит, предпочитает своеобразный, не слишком внятный, но весьма выразительный киноязык, традиционно для себя обращаясь к эстетике мистического нуара с элементами хоррора. Трактовать это тоже можно вдоль и поперек, но стриклендовское платье, даром что сделано из тонкой материи, обладает магическим свойством: как ты его не крути, не рви, не режь и не стирай, оно неизменно восстанавливает свою исходную форму.
Марианн Жан-Батист в фильме «Маленькое красное платье»
Главным событием дня стал показ чемпиона мира по фестивальному кино нынешнего года, отмеченных в Канне Золотой пальмовой ветвью «Паразитов» Пон Чжун Хо. Трагикомическая лента о том, как семейка мошенников-люмпенов проникает в дом глуповато-доверчивых богатеев и как подспудное классовое противостояние увенчивается жутким побоищем, снята не просто в эклектичной, а в очень эклектичной манере, вызывающей диковатые ассоциации. В самом деле, «Паразиты» выглядят так, будто Гайдая перемешали со Звягинцевым и приправили получившийся микс низкой кухни с высокой (вы не пробовали жареную на сале картошку с трюфелями и фуа-гра?) кроваво-красным соусом из пресловутой восточной жестокости. Вкус удивительный, а главное всем нравится, от каннского жюри до одесской фестивальной публики. На слегка скептическое, хотя и вполне уважительное бурчание вашего обозревателя внимания можно не обращать.
Семейка бедных паразитов в полном составе. Кстати, их богатые визави – паразиты ничуть не меньшие
Программа фестиваля тут
Расписание показов тут