Современная опера «Пенита», впервые показанная в апреле нынешнего года в Киеве, Одессе, Днепре и Харькове, обрела постоянную крышу. Ее теперь в прямом смысле слова дают под самой кровлей – на верхотуре Театра оперетты, где балует прихотливого зрителя неординарными постановками экспериментальная «Сцена 77». Спектакль, созданный драматургом Татьяной Киценко, композитором Золтаном Алмаши и режиссером Максимом Голенко, – работа во всех отношениях нерядовая.
Когда: 16 января, 19:00
Где: Театр оперетты (ул. Б. Васильковская, 53/3)
Слева направо: Хорошая Скрипка (Виктория Ромашко), Виолончель (Татьяна Лавская), Альт (Ли Берлинская), Плохая Скрипка (Ася Середа-Голдун), Сердце (Максим Булгаков, он же балетмейстер спектакля)
Идея. Возникла у Татьяны Киценко еще семь лет назад, когда ей рассказали о судьбах «пожизненниц», то есть женщин, отбывающих в Качановской колонии пожизненные сроки за убийства. Для реализации замысла Киценко в партнерстве с Харьковской правозащитной группой и Европейской сетью по защите прав заключенных создала авторский проект «Пожизненно важно». Характерная деталь: 12 марта нынешнего года Европейский суд признал, что пожизненное заключение в Украине не отвечает пенитенциарным принципам и является нарушением прав человека.
Либретто. С четырьмя заключенными, истории которых легли в основу текста «Пениты», Киценко общалась лично. Героини оперы получили музыкальные имена: Виолончель, Альт, Хорошая Скрипка, Плохая Скрипка. Каждая рассказывает о том, что привело ее к преступлению. Все дружным хором уверяют: «У мене дєцтво нормальне було!» и винят в случившемся некое умопомрачение и роковое стечение обстоятельств. У каждой из четырех своя речевая манера: Альт и Хорошая Скрипка говорят (и поют) на более-менее украинском, Плохая Скрипка – на суржике, Виолончель – по-русски.
Музыка. Золтан Алмаши, композитор, хорошо известный поклонникам современной академической музыки, нашел для «Пениты» точное и адекватное решение. Инструментальное сопровождение спектакля обеспечивает классический состав струнного квартета, то есть те же две скрипки, альт и виолончель. При этом Алмаши соблюдает баланс между деликатностью аккомпанемента, прихотливостью музыкального комментария и мелодической простотой рефренов, на которых построены основные ариозо. Из «Пениты» вполне можно было бы сделать еще и аудиоспектакль.
Действие «Пениты» разбито на главы, их названия высвечиваются на экране
Сценография. Пространство постановки устроено просто: впереди пустая авансцена, посередине вращающаяся наклонная плоскость в форме круга, на заднике экран. В голову приходят геометрические идиомы с негативными коннотациями: «бежать по кругу», «катиться по наклонной», «замкнутый круг». В цветовой гамме множество оттенков от белого до серого с периодическими вкраплениями кроваво-красного, без него при такой-то теме не обойтись. Любопытный эффект: в «Пените» нет никаких клеток, стен или заборов, но круг все равно задает границу. За нее можно выходить, но потом приходится возвращаться.
Актрисы. Из Оперетты только Ася Середа-Голдун (суховато-колючая Плохая Скрипка). Из Молодого театра Виктория Ромашко (Хорошая Скрипка); ее героиня верит в любовь, встречается с мужчиной (свидания раз в два месяца) и, несмотря на ВИЧ-инфицированность, надеется на светлое будущее. Цыганистая Альт (Ли Берлинская) – заводная и шалая, она дает эксцентрику. Виолончель (Татьяна Лавская) – демонстративно грубая, властная, иногда жестокая, но и у нее есть свои милые женские слабости – например, нежная любовь к рододендронам.
Постановка. Голенко ставит очень много и в довольно разной манере. Обычно он тяготеет к фарсу, коронному жанру в родном для него Диком театре, однако в «Пените» его фирменные гротескные мотивы звучат сдержанно, приглушенно. Оперой это нетрадиционное для отечественной сцены действо названо с очевидной условностью, да и любые другие жанровые дефиниции окажутся неточными. «Пенита ля трагедия» возвещает каламбурный титр в финале, но и трагедией спектакль назвать трудно. Все самое страшное уже произошло, и нынешняя жизнь героинь больше похоже на посмертное существование. Можно сказать, что Эвтерпа в «Пените» берет верх над Мельпоменой.
Одна из самых драматических сцен спектакля – о том, что «с детьми тут нельзя»
Мораль. А нет никакой морали. Нет ни осуждения, ни оправдания, ни попытки списать грехи на социальную среду, ни сгущения красок, ни риторической фальши. Есть подлинные драмы, рассказанные в яркой, необычной манере. Есть скрытый надрыв и инстинктивный поиск гармонии. Есть неизбывная тоска и столь же неизбывная надежда. Есть важное напоминание о том, что убийца – тоже человек и ничто человеческое, в лучшем смысле этого слова, ему не чуждо.
Название «Пенита», конечно же, восходит к слову «пенитенциарный», но вот его этимологию уже вспомнит не всякий, а жаль. Оно происходит не от «наказания» или «заключения», а от слова poenitentia. На латыни это значит «раскаяние».
В финальной сцене героини остаются в одном белье, но это не про эротику, а про беззащитность и очищение
Фото Миланы Шидловской