Премьера в Театре драмы и комедии — продукт уже отработанного дуэта режиссера Стаса Жиркова и драматурга Дмитрия Богославского: многие помнят постановку «Тато, ти мене любив?», которая попала в ТОПы формальных и неформальных рейтингов, и чуть менее многие — «Любовь людей», после которой фамилия «Жирков» вообще зазвучала в медиа и журнальных публикациях. Если добавить к такому дуэту еще и актрису Иру Ткаченко — лицо всех новодрамовских «социалок» на уютной небольшой сцене «Золотых ворот» — получится яркий пример сценического языка Стаса Жиркова.
Полное название текста, который лег в основу спектакля — «13 первых правил баскетбола, сформулированных Джеймсом Нейсмитом». При этом Джеймс Нейсмит, если кто еще не гуглонул — «папа» баскетбола, превративший архаичную детскую игру с подбрасыванием камешка к другому камешку в концептуальную стратегию, с расчерченной ареной и сводом строгих правил. Форма пьесы белорусского драматурга, которая поделена не на акты, а на эти самые правила, отсылает к тому, что жизнь человека — это тоже игра-стратегия, где кто-то может быть «дисквалифицирован без права восстановления», сбит или выброшен за пределы поля; тут работают не менее строгие законы касательно того, в каком виде и как долго мяч может оставаться в руках у одного игрока. Есть ряд маневров, которые вы действительно можете «завалить» на арене вашей биографии: не выстроить брак, просчитаться с абортом, убить друга. Разница, конечно, в том, что в отличие от игрока, живой человек может отбросить правила и взглянуть за пределы площадки. При известном таланте к честности он даже может написать собственные правила. Или не может?...
Пьесу Дмитрия Богославского, созданную в ключе «новой драмы», так и тянет назвать постчеховской: пока герои прикалываются и пьют на ДР кореша, к жизни обеих пар (Инга и Владимир, Валерия и Игорь) незаметно подкрадывается тень вселенского фола. И самое примечательное — все бесконечно говорят, докручивая рядовые пьяные посиделки едва ли не до трагедии. (Ближе к концу вас рубанет контрастным «Я выбросил Вову с балкона», произнесенным тихо над лампой, так напоминающим традиционное чеховское «Там Костя застрелился...»)
Основная задача Жиркова как режиссера в этом спектакле — соблюсти и вместе с тем как-то раскрыть это страшное, но знакомое всем двоемирие: мир праздника, мир вот этого «э чо как?» и пустых улыбчивых разговоров, и мир клубка страшных, ядовитых секретов, которые ликвидируют праздник и делают жизнь невыносимой. Он решает это довольно нежно и просто: например, на сцене никто никого не дубасит, как предлагает текст, вместо этого характерный зеленый свет заливает актеров, они меняют местами пострадавшие в ходе драки предметы, передвигаясь в слоу-мо, и рассказывают о жесте в прошедшем времени — «и я ударил его еще раз». Леденящие душу признания здесь тоже не бросают друг другу в лицо, а произносят их спокойно у микрофона — как известно, холодный приговор, звучащий во все нутро, куда страшнее даже самой экспрессивной пьяной предъявы.
«Я подбила тебя на аборт из-за зависти», «я переписывала твои анализы», «я спал с твоей женой» — ад, прорывающийся сквозь пестрое конфетти первого плана: поддельный золотой кубок в подарок Володе, «троещинский гламур» в виде леопардовых худи, бокалы, синтетический велюр, барные стулья и табличку с надписью «любовь покрывает грехи», похожую на ту, что ставят на зарезервированный столик.
Сцена при этом представлена почти как настоящий подиум (сценограф — Юрий Ларионов), по бокам которого сидят зрители: барная стойка — его начало, микрофоны расположены друг напротив друга, края подсвечены, а середину поля мирно знаменует торт. Конечно, она по-своему напоминает баскетбольную площадку, внутри которой действуют особый ритм и особые правила.
Итог
Что хорошо: узнаваемые и живые образы персонажей, ударная команда создателей, современная драматургия.
Что плохо: в общем, ничего, если только вы осознанно подошли к выбору ивента и пришли на «своего» режиссера.
Фото: Дарина Дейнеко-Казьмірук