Из переводных романов 2020 года «Книги Якова» со всех сторон самый. Самый объемный: почти тысяча страниц. Самый статусный: его автор – недавний нобелевский лауреат. Самый раздражающий: нейтральный тон романа не по нраву любым консерваторам, что католикам, что иудеям. Самый незаметный: по-украински вышел еще полгода назад, а его до сих пор не прочли.
Ольга Токарчук
Польский оригинал «Книг Якова» выпустили в 2014-м. Для Токарчук это magnum opus, потребовавший семи лет работы. Замечательный украинский перевод Остапа Сливинского датирован 2019-м, но до книжных магазинов продукт издательства «Темпора» добрался только нынешней весной. К началу августа ни одной украинской рецензии на «Книги Якова», кроме статьи самого Сливинского на польском портале culture.pl, ни в сети, ни в печати не появилось.
Полное название романа – «Книги Якова, або Велика подорож через сім кордонів, п’ять мов і три великі релігії, не рахуючи малих». В стилизованной под ретро формулировке есть некоторая условность. С религиями, в общем, ясно: иудаизм, ислам, христианство плюс иудейские ереси. С языками сложнее: кроме трех основных (польский, турецкий, немецкий), персонажи используют три еврейских (иврит, ладино, идиш), еще упоминаются латынь, французский, русинский, венгерский, литовский, чешский и др. Эфемерные границы XVIII века перечислять слишком долго; достаточно сказать, что действие охватывает юго-восточную Европу и часть Малой Азии от Смирны до Варшавы и от Рогатина до Брно.
«Книги Якова», издательство «Темпора»
Заглавный герой романа – Яков Франк (1726–1791), урожденный Яков Лейбович из села Королевка, что на нынешней Тернопольщине. Иудейский ересиарх (создатель еретического учения – Yabl), сперва перешедший в ислам, потом дважды крестившийся по католическому обряду и даже собиравшийся принять православие. Лидер последователей Шабтая Цви, объявивший себя его реинкарнацией и, чего мелочиться, мессией. Торговец, живший не на прибыль, а на щедрые пожертвования единоверцев и покровителей. Христианский еретик, на 12 лет заключенный в Ченстоховскую крепость. Польский барон, собеседник австрийского императора. Человек, обладавший исключительным даром убеждения – как теперь говорят, харизмой.
«Книги Якова», издательство «Темпора»
Для католиков он был одновременно полезен и подозрителен. С одной стороны, Яков привел к христианству тысячи своих поклонников. С другой, экуменические убеждения франкистов, пытавшихся совместить все три великие религии, оставалась сектантскими, а религиозная практика включала в себя поклонение Деве в форме почти что свального греха, причем самое сладкое доставалось Якову. Для приверженцев иудаистской традиции, в борьбе с которыми Франк не брезговал откровенной ложью, он был раскольником и злейшим врагом. Несмываемым пятном на его репутации стала поддержка кровавого навета.
«Месія – це той, кого вічно чекають. Кожен, хто прийшов, є лжемесією»
Еврей, обвиняющий соплеменников в ритуальных убийствах христианских младенцев, выглядит безоговорочным мерзавцем, но отношение Токарчук к герою лишено тенденциозности. Якова она изображает во всей полноте его достоинств и недостатков, добродетелей и пороков. Искренность его взглядов запросто сочетается с расчетливостью и корыстолюбием. Забота о единоверцах – с беззастенчивым эгоцентризмом. Показная скромность – с франтовством и любовью к роскоши. Мудрость – с поверхностным образованием. Может показаться, что Франк – концентрат удивительных контрастов, но на самом деле это исключительно цельная и гармоничная натура. Внутренняя непротиворечивость видимых противоречий – один из главных мотивов романа.
Ольга Токарчук
Доктрина франкизма, как и саббатианства, полна эклектики, казуистики и шокирующих парадоксов. Ближайший сподвижник Якова Нахман из Буска (в крещении Петр Якубовский) пишет, что мессия – это «скотина, предназначенная для бойни», что во имя спасения мира ему надлежит «спуститься в самую бездну зла». Здесь просматриваются параллели не столько с агнцем-Христом, сколько с борхесовским Иудой, совершившим самый страшный грех предательства, а значит, являвшимся подлинным Спасителем («Три версии предательства Иуды»). При этом учение Якова прагматично. Когда надо, Франк запросто вносит в него элементы, соответствующие христианскому Символу веры.
Польское издание книги
На протяжении полувека победы франкистов чередуются с поражениями, годы изобилия с годами упадка. Из гонимых они без зазрения совести превращаются в гонителей; впрочем, это свойственно группам с любой самоидентификацией – религиозной, этнической, классовой, территориальной, языковой. Что до специфического способа почитания Яковом женского начала, то как же ему иначе, с таким-то либидо. Интересно, что, отдавая предпочтение девушкам, Франк, по версии Токарчук, при случае не брезгует юношами – в духе, скажем так, античного наставничества. Эклектика так эклектика.
«Рівність – це щось, що суперечить природі, хай як її прагнеш»
«Книги Якова» – роман панорамный. Иудаистские конфликты важны для Токарчук не столько сами по себе, сколько во взаимосвязи с остальным, прежде всего христианским миром. Еврейская история – неотъемлемая часть польской, равно как украинской, да и любой другой региональной европейской. Показательно, что вскоре после книги Токарчук исторические романы с заметным еврейским следом появляются и в Украине. Это «Вечный календарь» Василя Махно, где в качестве одного из персонажей выведен упомянутый выше Шабтай Цви, и «Амадока» Софии Андрухович, о которой Yabl писал месяц тому.
Ольга Токарчук
К фактам и документам Токарчук относится бережно, а то, что прибегает к домыслам и интерпретациям, так это святое дело, без них романов не бывает. Двух персонажей «Книг Якова» можно считать своеобразными аватарами писательницы. Оба – реальные исторические фигуры, оба – ее коллеги-литераторы: это поэтесса Эльжбета Дружбацкая и рогатинский ксендз Бенедикт Хмелевский, автор энциклопедии «Новые Афины». Именно в их переписке рождается дефиниция, которую Токарчук могла бы применить к собственному творчеству: «Литература – это совершенство неточных форм».
Интересные факты о романе:
- Страницы книги пронумерованы в обратном порядке. Во-первых, это дань ивритскому способу чтения, во-вторых, аналог парадоксальности франкистского вероучения.
- На обложке книги кириллическая буква «Н» изображена как латинская «N». Это указание на два эпизода романа, где упоминается «N», написанная навыворот, как «И».